Ребенок реагирует на все события непосредственно, не соотнося их со своими желаниями, ожиданиями, представлениями. Точнее, соотнося, но не осознавая этого. У подростка же появляется инструмент для самоосознавания – личностная рефлексия, т.е. способность осознавать самого себя. Можно сказать, что до подросткового возраста наше зрение работает в одностороннем режиме – только вовне, но с началом пубертата мы приобретаем способность смотреть внутрь себя. И оказываемся перед мириадами вопросов: какой я человек? Хороший ли я друг? Нравлюсь ли я девочкам/мальчикам? Кем я хочу стать?
Однако сама способность к рефлексии еще не гарантирует, что внутренне будет увидено и понято. Как ребенок учится читать сначала по буквам, потом по слогам, так и подросток познает себя небольшими шажками. Сперва он может осознавать только внешние изменения, которые происходят с ним, с его телом. Далее, он может замечать противоречивые эмоции, которые захлестывают его, но еще не может определить, с чем именно эти противоречия связаны. И лишь к концу подросткового возраста самонаблюдение и самоанализ станут неотъемлемыми атрибутами психической жизни и приведут к достаточно полному представлению о себе. Подросток будет изучать себя, свои мотивы, склонности, интересы, увлечения, эмоции на протяжении всего подросткового периода, пока, наконец, сможет с достаточной уверенностью ответить себе на вопрос «Кто Я?». Этот непростой процесс познания себя необходим для того, чтобы сформировалось главное психологическое приобретение возраста – самосознание.
Маленький ребенок знает о себе ровно то, что он знает от окружающих, главным образом взрослых, прежде всего родителей. Это знание в норме непротиворечиво и положительно – не случайно у ребенка до 10-11 лет самооценка стабильно высока. Но с 11-12 лет самооценка детей может стремительно снижаться и достигать минимума как раз к началу подросткового кризиса (12-13 лет). Связано это именно с тем, что привычное знание ребенка о себе перестает казаться ему незыблемым, единственно верным. Он сталкивается со своими желаниями, которых заведомо не одобрят родители, с противоречивыми эмоциями в ситуациях, которые ранее казались простыми, с собственным изменяющимся физическим обликом, наконец. «Я» рассыпается на пестрые кусочки – так кто же теперь я? Чего я хочу? Что могу? Какой я?
Понятно, что самые простые ответы на эти совсем не простые вопросы касаются наиболее ощутимых, внешних атрибутов. Например, одежды. Отсюда яростная борьба подростка за свой внешний облик, за самостоятельное определение стиля одежды, который, казалось бы, еще недавно его абсолютно не беспокоил. Мало кто в этом возрасте не вступал в спор с мамой по поводу того, что на улице на самом деле «и без шапки тепло». И вряд ли кто-то отдавал себе отчет, что дело не в погоде и не в шапке, а в том только, чтобы самому решить, как выглядеть, т.е. каким быть в глазах окружающих.
В этом своем «я сам хочу решать» подростки удивительно похожи на трехлетних детей, которые переживают возрастной кризис именно с таким названием – кризис «Я сам». Не важно, что именно я при этом требую – важен сам факт того, что это делаю я. Почувствовать, кто я, через противопоставление другому – механизм протекания обоих кризисов, каким бы разными они ни были по содержанию. По словам одного десятиклассника, «быть подростком очень тяжело: никогда не хочется ни с чем соглашаться». Как не представить в качестве иллюстрации к этому высказыванию рыдающего трехлетку, который наотрез отказывается идти домой, т.к. пытается убедить маму в том, что дом в противоположной стороне.